...

[mari_amazing]

«Это и есть Карузо
для собаки, сбежавшей от граммофона».
И.Б.
«Римские элегии»

Я – собака. Пытаюсь сбежать от собаки – внутри.
Кто-то где-то орёт. На меня – хоть молчи, хоть ори –
Всё я буду пытаться понять и принять. Под молчание, ор,
Подо всё, что угодно – лишь бы мой граммофон не ушел!


Я – собака. Нелепым крючком загибается истинный хвост –
Внутрь. (Карузо, как помнится, косточку мне не принёс.
Репетировал всласть: ухо с нюхом – вот всё, что и есть,
всё, на что можно, не опасаясь, вольготно «подсесть».)



Я – собака. Не кошка! И граммофон, с подзаевшей иглой
(я, пластинка – стара? Я, вот видишь, не знаю порой…),
выдаёт мне Карузо: его переливы, рулады, смычки
(или это – оркестр? Я не вижу: собаки не носят очки).



ТЫ – собака?! Зачем же при этом казаться тебе
То карузой, то граммом, то остренькой чушью в «борьбе»?..
То сигать – недоловленной рыбой – в молчанья сачок
(мы – собаки – не ловим сачками: мы служим). В бочок



Привалившись – к хозяину – мы то, вздыхая, сопим,
То Карузо не слушаем, то в граммофон не глядим.
Только запахи знаем. Только голоса – или молчания – зов.
Только палки летящую птичку. Только верность ладони...
И только…



(не законч.)