НАЧИНАЮ

(и продолжаю ибо эпизодов - 28) выкладывать небольшие отрывки своей книги.

***


Эпизод 3

Вере не особенно хотелось припоминать некоторые особенности безнациональной охоты, которая всё оказывалась и оказывалась неволей. Но она сказала себе привычное «надо». Надо всё вспомнить (как Шварценеггер, что ль?), во всём перед собой отчитаться и понять, что да – всё это уже ушло – осталось там, в прошлом, которому нет ни одной лазейки для back’a, возврата, повтора.
Завершить гештальт этот идиотский!

…Вспомнила, как подарила своему когдатошнему мол.челу, сидящему в своей шикарной машине, маленькую фарфоровую куколку. Маленькую, размером с её, Верину, ладонь. Нарядную – в бархате и кружавчиках… У того был день рождения. Он засмеялся, вертя ее в огромных руках большого, наголо бритого человека с густым голосом. Да, он – большой человек! Сильный, накачанный, весь какой-то развёрнутый – во все стороны. Такой, которому никто и никогда, похоже, не решался противоречить. Вертел и смеялся. Он вообще любил вертеть и смеяться. Причем, смех этот частенько отдавал – как нечищеный рот после долгого сна – чем-то таким… таким… что не хотелось бы слушать и нюхать дальше. Угрозой. Причем, просто – по праву большей физической силы.
Потом он посадил куколку на колени, на свои мощные, хорошо развитые ляжки. И повернул ее нежным фарфоровым личиком к ширинке. И снова загоготал... И посмотрел на Веру ожидающе. Вроде бы… надо поддержать? Это же – юмор такой! Он ждал поддержки. И она поддержала.
Тогда.
Но почему-то поняла тогда же, что он ещё… дождется. Похоже, он напросится!..

Вера теперешняя, сидя дома во вращающемся креслице, поболтала одной ногой. Вторую она почти всегда поджимала под себя.
Вспомнила его – такого глазастого: да, красивые карие глаза, густые ресницы, мощной римской лепки голова: яркая внешность! Но зачем он тогда повернул куколку к своей ширинке, грубо притиснув ее маленькую белокурую головёнку в бантиках?.. Зачем?
От соседей внизу (все их кухонные амбрэ поднимаются вверх и заползают почему-то именно в Верину спальню, а не в кухню – по прямой) потянуло жареным лучком. «Поесть? Не поесть?..» Нет, лучше дозаписать, пока не позабывалось всё нафиг. Записала, сложила в папочку «сисТема» да и забыла. Самопсихоанализ такой: проще примитивного.


Остальное - читайте зесь: http://helpself.ru/authors/8/

НАЧИНАЮ

(и продолжаю ибо эпизодов - 28) выкладывать небольшие отрывки своей книги.

***


Эпизод 3

Вере не особенно хотелось припоминать некоторые особенности безнациональной охоты, которая всё оказывалась и оказывалась неволей. Но она сказала себе привычное «надо». Надо всё вспомнить (как Шварценеггер, что ль?), во всём перед собой отчитаться и понять, что да – всё это уже ушло – осталось там, в прошлом, которому нет ни одной лазейки для back’a, возврата, повтора.
Завершить гештальт этот идиотский!

…Вспомнила, как подарила своему когдатошнему мол.челу, сидящему в своей шикарной машине, маленькую фарфоровую куколку. Маленькую, размером с её, Верину, ладонь. Нарядную – в бархате и кружавчиках… У того был день рождения. Он засмеялся, вертя ее в огромных руках большого, наголо бритого человека с густым голосом. Да, он – большой человек! Сильный, накачанный, весь какой-то развёрнутый – во все стороны. Такой, которому никто и никогда, похоже, не решался противоречить. Вертел и смеялся. Он вообще любил вертеть и смеяться. Причем, смех этот частенько отдавал – как нечищеный рот после долгого сна – чем-то таким… таким… что не хотелось бы слушать и нюхать дальше. Угрозой. Причем, просто – по праву большей физической силы.
Потом он посадил куколку на колени, на свои мощные, хорошо развитые ляжки. И повернул ее нежным фарфоровым личиком к ширинке. И снова загоготал... И посмотрел на Веру ожидающе. Вроде бы… надо поддержать? Это же – юмор такой! Он ждал поддержки. И она поддержала.
Тогда.
Но почему-то поняла тогда же, что он ещё… дождется. Похоже, он напросится!..

Вера теперешняя, сидя дома во вращающемся креслице, поболтала одной ногой. Вторую она почти всегда поджимала под себя.
Вспомнила его – такого глазастого: да, красивые карие глаза, густые ресницы, мощной римской лепки голова: яркая внешность! Но зачем он тогда повернул куколку к своей ширинке, грубо притиснув ее маленькую белокурую головёнку в бантиках?.. Зачем?
От соседей внизу (все их кухонные амбрэ поднимаются вверх и заползают почему-то именно в Верину спальню, а не в кухню – по прямой) потянуло жареным лучком. «Поесть? Не поесть?..» Нет, лучше дозаписать, пока не позабывалось всё нафиг. Записала, сложила в папочку «сисТема» да и забыла. Самопсихоанализ такой: проще примитивного.


Остальное - читайте зесь: http://helpself.ru/authors/8/

Ой, не буду йолку покупать!

Ой, не буду йолку покупать!

Как создать рождественское настроение*)

Оригинал взят у guronka в как создать рождественское настроение

1. Создайте на своем компьютере новую папку.
2. Назовите папку "Пыль и беспорядок в доме".
3. Выпейте бокал вина

( сосредоточились? продолжаем... )

Как создать рождественское настроение*)

Оригинал взят у guronka в как создать рождественское настроение

1. Создайте на своем компьютере новую папку.
2. Назовите папку "Пыль и беспорядок в доме".
3. Выпейте бокал вина

( сосредоточились? продолжаем... )

ПРОДОЛЖАЮ

выкладывать отрывки из моей книги, которые можно прочесть теперь на http://helpself.ru/authors/8/



Эпизод 4:

А вот из этого куска следовало нырять прямо в Google: кто ж ещё-то расскажет, что такое «феминизированная», «шибари» и «фирменная обвязка из Амстердама»?
В глазах пестрело от открывающихся страниц.
В голове – ещё «пестрее» от всех этих малопонятностей.
Захотелось подумать о чём-то… привычном, простом, почти родном.

О Копе, например.
Губы. Его. Такие её. Для неё. Под неё…
Вера как-то ехала в вагоне метро, и краем уха уловила (в толчее, за ее спиной: не видно кто –кому, но достаточно громко): «О, да, ну, ты понимаешь, у нее такой был ротик… созданный для….м-м-м… мине… – Тише ты! Да, понял я. Придурок, не ори!».
Так вот, его маленький аккуратный рот под мягкими, верхнюю губу закрывающими полностью, усами и пухлая нижняя губа (кстати, отсутствие двух верхних передних резцов: такая вот частность, его удивительно не портившая и под усами почти незаметная) просто идеально были созданы для… куннилингуса!

«Кискострадалец» – эвфемическое определение, которым они с Аглаей успешно пользовались для определения того, кто обожает оральные ласки (для прекрасных дам) более чем все остальные «номера нашей программы». Да уж, оно полностью подходило другу-Копу, любимцу-Копу, Копу-единственному – такому. Что тут скажешь? Так и есть. И – Мастер. Да, с большой «М»! Весьма большой «М». Страстной «М». Неутомимой «М». Невыносимо-ярко-влажно-розово-крышесносительной – некусачей, вакуумной, продлённой и бесконечной «ЭМ-м-м-м-м!!!»…

Вера крупно вздрогнула, повела – как-то одновременно, «восьмеркой» получилось – бедрами и плечами. Хохотнула, потеплев везде и сразу. (Коп, должно быть, очень сильно где-то сейчас икнул.)
«…Ни в предложном, ни в дательном – не обрамлять этих плеч, изрезанных, как кора – перочинным – влюбленными…», – вспомнилось когда-то ему посвященное. Потому что вся левая сторона его груди, левое плечо, левое бедро, и немного – по правой стороне тела, куда пытался достать от очень сильного и почти неконтролируемого желания, – были действительно изрезаны, испещрены колюще-режущим чем угодно!
В первый раз она увидела его – голого, крепкого, бронзового – растопыренным первым взглядом… и перепугалась, как ребенок. Ей показали «страшное»! Настолько странно-пугающего она еще никогда не видела. Чтобы на человеке было так немного «живого места». Даже – хорошо помнит – в тот момент зажмурила быстро глаза, подумав «открою – а мне показалось. Это свет так падает от фонаря с улицы через занавеску ажурную, или я выпила лишку, или на нём – причудливо порванная майка телесного цвета».

Свежие и зажившие.
Зарубцевавшиеся и почти уже невидные.
Фигурные и просто небрежные.
Будто баловался кто-то жуткий.
Большой и злой.
С удовольствием и знанием дела…

– ЧТО это?!
– Это… Ну, я так с Богом разговариваю.
Вот и всё «объяснение».

Да, испугалась поначалу.
Да, потом привыкла.
Да, даже настолько, что однажды и сама – под его воющими «Давай, ну, давай же, я так хочу, я тебя прошу, умоляю! Ну, сделай же это!» и сованием ножа для фруктов, с неострой пилочкой, –сама его немножко порезала, на одном плече. Кстати, не особо-то и испугавшись, следует отметить… Тогда – знать не знала, что бывают в Теме и игры с кровью (порезы, иглы, шрамирование, клеймение, даже – вышивание по телу!).
О как…

***

ПРОДОЛЖАЮ

выкладывать отрывки из моей книги, которые можно прочесть теперь на http://helpself.ru/authors/8/



Эпизод 4:

А вот из этого куска следовало нырять прямо в Google: кто ж ещё-то расскажет, что такое «феминизированная», «шибари» и «фирменная обвязка из Амстердама»?
В глазах пестрело от открывающихся страниц.
В голове – ещё «пестрее» от всех этих малопонятностей.
Захотелось подумать о чём-то… привычном, простом, почти родном.

О Копе, например.
Губы. Его. Такие её. Для неё. Под неё…
Вера как-то ехала в вагоне метро, и краем уха уловила (в толчее, за ее спиной: не видно кто –кому, но достаточно громко): «О, да, ну, ты понимаешь, у нее такой был ротик… созданный для….м-м-м… мине… – Тише ты! Да, понял я. Придурок, не ори!».
Так вот, его маленький аккуратный рот под мягкими, верхнюю губу закрывающими полностью, усами и пухлая нижняя губа (кстати, отсутствие двух верхних передних резцов: такая вот частность, его удивительно не портившая и под усами почти незаметная) просто идеально были созданы для… куннилингуса!

«Кискострадалец» – эвфемическое определение, которым они с Аглаей успешно пользовались для определения того, кто обожает оральные ласки (для прекрасных дам) более чем все остальные «номера нашей программы». Да уж, оно полностью подходило другу-Копу, любимцу-Копу, Копу-единственному – такому. Что тут скажешь? Так и есть. И – Мастер. Да, с большой «М»! Весьма большой «М». Страстной «М». Неутомимой «М». Невыносимо-ярко-влажно-розово-крышесносительной – некусачей, вакуумной, продлённой и бесконечной «ЭМ-м-м-м-м!!!»…

Вера крупно вздрогнула, повела – как-то одновременно, «восьмеркой» получилось – бедрами и плечами. Хохотнула, потеплев везде и сразу. (Коп, должно быть, очень сильно где-то сейчас икнул.)
«…Ни в предложном, ни в дательном – не обрамлять этих плеч, изрезанных, как кора – перочинным – влюбленными…», – вспомнилось когда-то ему посвященное. Потому что вся левая сторона его груди, левое плечо, левое бедро, и немного – по правой стороне тела, куда пытался достать от очень сильного и почти неконтролируемого желания, – были действительно изрезаны, испещрены колюще-режущим чем угодно!
В первый раз она увидела его – голого, крепкого, бронзового – растопыренным первым взглядом… и перепугалась, как ребенок. Ей показали «страшное»! Настолько странно-пугающего она еще никогда не видела. Чтобы на человеке было так немного «живого места». Даже – хорошо помнит – в тот момент зажмурила быстро глаза, подумав «открою – а мне показалось. Это свет так падает от фонаря с улицы через занавеску ажурную, или я выпила лишку, или на нём – причудливо порванная майка телесного цвета».

Свежие и зажившие.
Зарубцевавшиеся и почти уже невидные.
Фигурные и просто небрежные.
Будто баловался кто-то жуткий.
Большой и злой.
С удовольствием и знанием дела…

– ЧТО это?!
– Это… Ну, я так с Богом разговариваю.
Вот и всё «объяснение».

Да, испугалась поначалу.
Да, потом привыкла.
Да, даже настолько, что однажды и сама – под его воющими «Давай, ну, давай же, я так хочу, я тебя прошу, умоляю! Ну, сделай же это!» и сованием ножа для фруктов, с неострой пилочкой, –сама его немножко порезала, на одном плече. Кстати, не особо-то и испугавшись, следует отметить… Тогда – знать не знала, что бывают в Теме и игры с кровью (порезы, иглы, шрамирование, клеймение, даже – вышивание по телу!).
О как…

***

В связи с френдоцидом

(я аполитична), хочу только вопрос задать - тем, кто в ленточках: а что - белый цвет не всегда был цветом КАПИТУЛЯЦИИ?..

В связи с френдоцидом

(я аполитична), хочу только вопрос задать - тем, кто в ленточках: а что - белый цвет не всегда был цветом КАПИТУЛЯЦИИ?..