![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mari_amazingЖивая жизнь (в танце)
Привет всем, кто не попал на один из дней фестиваля танца «Open look» (название которого так и подмывает перевести как «оппа луковая») в ДК им. Первой Пятилетки.*)
Ожидалась мной «испанская страсть» (группа - из Мадрида), долженствующая случиться промеж троих заметно увлеченных девушек (в нейлоновых комбинашечках молодости моей мамы) и четверых парней. Вышел же симбиоз плохенько сорганизованной аэробики и «пляски святого вибро» (есть у меня знакомая, которая именно так называет то, что выделывает ее мобильник).
Все попытки простоватыми движениями выразить испанскость современных чувств свелись к перманентному спусканию танцорками своих трусиков: до щиколоток, дабы в таком стреноженном состоянии проделать неопасные па, а после – молниеносно натянуть бельишко!
Обо всем этом я думала сегодня, сидя в тесной маршрутке, не особо вынужденно притиснутая к молодому человеку (блондин, натуральный).
Закат вливал охру и кармин в запыленные окошки.
Я сидела, ощущая всю его мускулистую ногу: от угла бедра – до узла колена.
Торможение.
Джинсы вопрошают индиговым «можно?».
Мои свободного кроя брючки – кажутся пока не настолько свободными, чтобы ответить утвердительно.
Его глоток фанты, мой – вечернего воздуха из слегка приоткрытого окна.
Он наклоняется к моему уху и произносит так тихо, как это может сделать только ветер: «Вы далеко едете?». «Далеко-о-о-о…» - шёпотом отвечаю я, не поворачиваясь к нему и не снимая зеркальных очков.
«До… Ленинского проспекта?»
«Дальше».
«Насколько дальше?»
(«Насколько позволит твоё воображение», - отвечаю, ничего не произнося.)
Обоюдное молчание.
Плейер в моих ушах доносит до самого мозжечка спазматически-нежные аккорды «Morcheeba»: «When the party’s over…». Но я отлично знаю, что пати только начинается.
Вспоминаю, как испанские танцоры в паузах хватали яблоки, вгрызались в них, перебрасывали друг другу – вероятно, силясь доказать, что это и есть - сам соблазн. Но тогда яблоки показались мне лишь некалорийной фруктовой диетой…
Я шарю в объемистой сумке, ища зеленое яблоко: ведь оно должно там быть!
Блондин смотрит в закатное окно, потягивая убывающую фанту.
Ленинский проспект.
Остановка.
Мы касаемся друг друга не только коленями, но и локтями.
Маршрутка трогается.
Я говорю громко: «На следующей остановке, пожалуйста!».
Блондин вскидывает бровь – цвета спелого пшеничного колоса (как, вероятно, выразилась бы какая-нибудь Маргарет Митчелл). Маршрутка останавливается. Я говорю «извините», пробираясь по чертовски узкому проходу.
Блондин приподнимается. Я оглядываюсь и говорю так, что слышит только он: «До встречи…».
Температура:
+ увлеченность танцоров
индиго
зеленые яблоки
«Morcheeba»
– аэробика вместо хореографии (минусик должен быть совсем маааленьким!)
8-)
*) Ага, он тогда еще стоял и радовал/не радовал своим видом (да отличной, стОит сказать, бильярдной - особливо же в душный июльский денёк)!
Привет всем, кто не попал на один из дней фестиваля танца «Open look» (название которого так и подмывает перевести как «оппа луковая») в ДК им. Первой Пятилетки.*)
Ожидалась мной «испанская страсть» (группа - из Мадрида), долженствующая случиться промеж троих заметно увлеченных девушек (в нейлоновых комбинашечках молодости моей мамы) и четверых парней. Вышел же симбиоз плохенько сорганизованной аэробики и «пляски святого вибро» (есть у меня знакомая, которая именно так называет то, что выделывает ее мобильник).
Все попытки простоватыми движениями выразить испанскость современных чувств свелись к перманентному спусканию танцорками своих трусиков: до щиколоток, дабы в таком стреноженном состоянии проделать неопасные па, а после – молниеносно натянуть бельишко!
Обо всем этом я думала сегодня, сидя в тесной маршрутке, не особо вынужденно притиснутая к молодому человеку (блондин, натуральный).
Закат вливал охру и кармин в запыленные окошки.
Я сидела, ощущая всю его мускулистую ногу: от угла бедра – до узла колена.
Торможение.
Джинсы вопрошают индиговым «можно?».
Мои свободного кроя брючки – кажутся пока не настолько свободными, чтобы ответить утвердительно.
Его глоток фанты, мой – вечернего воздуха из слегка приоткрытого окна.
Он наклоняется к моему уху и произносит так тихо, как это может сделать только ветер: «Вы далеко едете?». «Далеко-о-о-о…» - шёпотом отвечаю я, не поворачиваясь к нему и не снимая зеркальных очков.
«До… Ленинского проспекта?»
«Дальше».
«Насколько дальше?»
(«Насколько позволит твоё воображение», - отвечаю, ничего не произнося.)
Обоюдное молчание.
Плейер в моих ушах доносит до самого мозжечка спазматически-нежные аккорды «Morcheeba»: «When the party’s over…». Но я отлично знаю, что пати только начинается.
Вспоминаю, как испанские танцоры в паузах хватали яблоки, вгрызались в них, перебрасывали друг другу – вероятно, силясь доказать, что это и есть - сам соблазн. Но тогда яблоки показались мне лишь некалорийной фруктовой диетой…
Я шарю в объемистой сумке, ища зеленое яблоко: ведь оно должно там быть!
Блондин смотрит в закатное окно, потягивая убывающую фанту.
Ленинский проспект.
Остановка.
Мы касаемся друг друга не только коленями, но и локтями.
Маршрутка трогается.
Я говорю громко: «На следующей остановке, пожалуйста!».
Блондин вскидывает бровь – цвета спелого пшеничного колоса (как, вероятно, выразилась бы какая-нибудь Маргарет Митчелл). Маршрутка останавливается. Я говорю «извините», пробираясь по чертовски узкому проходу.
Блондин приподнимается. Я оглядываюсь и говорю так, что слышит только он: «До встречи…».
Температура:
+ увлеченность танцоров
индиго
зеленые яблоки
«Morcheeba»
– аэробика вместо хореографии (минусик должен быть совсем маааленьким!)
8-)
*) Ага, он тогда еще стоял и радовал/не радовал своим видом (да отличной, стОит сказать, бильярдной - особливо же в душный июльский денёк)!
